Держу в руках книгу «Наталия Гончарова». Издательство «Вече». И серия, обозначенная уже на обложке, – «Великие исторические персоны»! Уже сенсация. Это она-то, юная жена Пушкина, удостоенная, как утверждается в книге, не только «самой тонкой лести» за свою необычайную красоту, но и «самых грубых оскорблений», – великий исторический персонаж? А как же ревниво-безжалостный приговор Цветаевой – «кукла»? Кто тут прав? И я тороплюсь на встречу с автором необычной книги Ларисой Андреевной Черкашиной.

- Вы начинаете с того, что Наташа Гончарова родилась под гром пушек войны 1812 года: «она появилась на свет буквально на следующий день после Бородинской битвы». В громкое историческое 200-летие входит и тихий двухсотлетний юбилей избранницы нашего великого поэта. Ещё одно историческое сближение. В калужском имении Гончаровых Полотняный Завод, где взросла будущая Пушкина, была ставка Кутузова, чем всегда гордились Гончаровы.

Свод иллюстраций в Вашей книге начинается с портрета маленькой Таши и заканчивается фотографией мемориальной доски в честь 200-летия Наталии Николаевны Пушкиной. Где, на каком доме эта доска?

Лариса Черкашина: Нет этой доски ни на каком доме.

Как, почему?


Лариса Черкашина: История очень непростая. Мне давно мечталось обозначить памятным знаком место, где стоял дом Гончаровых и где жила невеста поэта. Самый потаённый ныне уголок пушкинской Москвы! Сюда летели письма влюблённого Пушкина, здесь он просил руки Натали, был помолвлен. В доме на Большой Никитской поэт был по-настоящему счастлив. Старый гончаровский дом снесли ещё в конце XIX века, а на его месте воздвигли изящный особняк: в нём сейчас посольство Испании.

Удивительно, но идею об установке мемориальной доски на здании посольства горячо поддержал наследник испанской короны принц Фелипе Астурийский, более того, признался, что он – поклонник русского гения! Ведь Пушкин сумел воспеть Испанию, так и не увидев прекрасной страны. Разговор наш состоялся ещё в 2003 году, во время визита наследного принца в Москву. Посчитал эту идею прекрасной и Посол Королевства Испании в России Луис Фелипе Фернандес де ла Пенья и направил свое письмо мэру Москвы. Не менее удивительно и то, что московские власти… не дали своего согласия. В юбилейный-то год! К тому же известный скульптор Григорий Потоцкий передавал своё творение в дар Москве безвозмездно… В бронзе – знаменитая акварель Александра Брюллова, где юная супруга поэта удивительно хороша.




Александр Брюллов. Портрет Н. Н. Пушкиной

Портрет этот – единственный, написанный при жизни Пушкина. Поэт любил его, бесконечно целовал, что мы знаем из шутливо-укоризненных строк к жене: «Целую твой портрет, который что-то кажется виноватым».

Не влияние ли тут сложившегося негативного образа Натали? А за что, как вы, Лариса Андреевна, думаете, в первую очередь судили жену поэта?

Лариса Черкашина: Да за всё! И прежде всего за её божественную красоту. Не только поэт называл свою Натали Мадонной, так её «окрестили» и в свете. От красавицы Пушкиной невозможно было отвести глаз: что-то магически притягательное было во всём её облике.




Н. Ульянов «Пушкин с женой перед зеркалом на придворном балу» 1936

Современники признавались, что ее поэтическая красота «проникает до самого сердца», что это образ, который можно созерцать бесконечно, наслаждаясь «совершеннейшим созданием Творца». Даже в церкви, где непозволительно думать о женских чарах, все переставали молиться и «любовались её необыкновенной красотой»!

И как-то так повелось, что и в любви к поэту Натали традиционно отказывали. Вышла за него замуж якобы ради того, чтобы вырваться из-под тяжёлой опеки маменьки. Слава богу, сохранилось письмо Натали главе семейства Афанасию Николаевичу, где она защищает честь своего жениха, просит не верить всем «худым мнениям» о нём. Уверяет дедушку, что благословение маменьки дано согласно с её «чувствами и желаниями»!

Ещё одно свидетельство. «Утверждают, что Гончарова-мать сильно противилась браку своей дочери, – пишет светская дама, встретив Пушкина с Натали, – но что молодая девушка её склонила… Она кажется очень увлечённой своим женихом…»

Обвиняли Натали и в том, что она – «пустышка». «И какое могло быть духовное общение между Пушкиным и малообразованной 16-летней девочкой, обученной только танцам и умению болтать по-французски?» – с пафосом вопрошал Викентий Вересаев.

Меня поразила приведённая вами цитата из Валерия Брюсова: «Наталья Николаевна была так чужда всей умственной жизни Пушкина, что даже не знала названий книг, которые он читал. Прося привезти ему из его библиотеки Гизо, Пушкин объяснял ей: «4 синих книги на длинных моих полках». Такой суровый вывод на полном пустяке!

Лариса Черкашина: К тому же сам Брюсов допустил ошибку в названии книг. Пушкин просил прислать ему «Опыты» Монтеня. Вот уж истинно – не судите да не судимы будете!

Поистине, нет ничего тайного, что не стало бы явным. Все началось с выставки: посвящалась она миру детства ушедшей эпохи и проходила в начале 1990-х в Москве в Доме художника на Крымском валу. Пробродив по залам несколько часов кряду и собравшись уходить, в самом низу стеклянной витрины я увидела раскрытую детскую тетрадку. И, скорее всего, прошла бы мимо, если бы не табличка. Она по-музейному скупо уведомляла: «Ученическая тетрадь Натальи Гончаровой. 1822 год. Орешковые чернила». Встав почти на колени, удалось разобрать записи: «Дни юности! быстро вы, быстро промчались!/ Исчезло блаженство, как призрак во мне…» Почему десятилетняя девочка запомнила и переписала эти совсем не детские стихи в свою тетрадку?

Дальше шли и вовсе поразительные строки: «Стихи столько же свойственны нашему языку и столько же приятны для слуха, сколько ямбические и хореические…» Неужели это написано будущей избранницей поэта, первой московской красавицей Натали Гончаровой?! Девочка, почти ребёнок, она различает уже стихотворные размеры…




Владимир Гау. Портрет Натальи Николаевны Пушкиной, урожденной Гончаровой. Акварель. 1844

Позже мне довелось читать записи юной Натали в Российском государственном архиве древних актов. Это поистине бесценное сокровище – непознанная духовная Атлантида, – с помощью которого легко реконструировать мир детства ушедшей эпохи. Не удивительно ли, что детские Наташины тетрадки стали достоянием истории, документами государственной важности? И доподлинно свидетельствуют, что у Наташи Гончаровой тоже был свой лицей, никому, правда, не ведомый – Полотняно-Заводский. В архивном собрании – тетради по всемирной истории, синтаксису, географии, античной мифологии. Всё это – своеобразная лаборатория становления её личности, духовного мира. Это её шаги навстречу Пушкину.

Да, случись всё иначе, учили бы её лишь рукоделию, танцам, правилам этикета, как то и принято было в дворянских семьях начала XIX века. И превратилась бы Наташа Гончарова в милую уездную барышню, воспитанную на «чувствительных романах»… А ещё Натали любила живопись, и долгие годы её связывала дружба с Айвазовским, какая яркая краска в их знакомстве: знаменитый маринист внешне напоминал ей Пушкина, – любила музыку, театр. Как утверждал Семен Гейченко, хранитель Михайловского и знаток пушкинской эпохи, считалась одной из лучших шахматисток Петербурга.

Ещё один упрёк – в юности не читала Пушкина, да и «всю жизнь была к поэзии совершенно равнодушна». Так ли это?

Лариса Черкашина: Да ведь она и сама была поэтессой! Правда, утаённой. И тому есть доказательства. Мне посчастливилось видеть детское стихотворение Наташи. Единственное, что известно ныне. Написано оно по-французски, адресовано брату Ивану и хранится в отделе рукописей Российской государственной библиотеки.

Писала Натали стихи, будучи и невестой поэта. Довольно редкое свидетельство, относящееся к маю 1830 года – приезду Пушкина в калужскую усадьбу Гончаровых.

Как и у всякой барышни, был свой заветный альбом у Натали, и она просит жениха написать ей на память стихи. Разве мог отказать ей в том Пушкин, хотя так не любил писать мадригалы светским красавицам. Стихотворные строчки легко ложатся на альбомные страницы. Натали читает их и отвечает ему стихами же. Он вновь пишет ей, и она, не боясь выглядеть смешной в глазах знаменитого поэта, отвечает ему: в стихах признается в любви.

Альбом этот, поистине бесценный, ныне не сохранился. И никогда уже не услышать и тех канувших в небытие стихов Пушкина, и поэтических опытов его невесты. Но остались воспоминания счастливцев, кому довелось некогда перелистывать альбомные страницы. «Я читал в альбоме стихи Пушкина к своей невесте и её ответ – также в стихах, – сообщает академик В. П. Безобразов весной 1880 года, по просьбе Грота, одного из первых биографов поэта, посетив Полотняный Завод. – По содержанию весь этот разговор в альбоме имеет характер взаимного объяснения в любви». Тогда Пушкина это забавляло. Возможно, он даже хвалил невесту за удачные рифмы. Но вот он станет её мужем, и отношение к поэтическому творчеству молодой супруги изменится. Как-то Натали дерзнула послать свои стихи на отзыв супругу. «Стихов твоих не читаю. Чёрт ли в них; и свои надоели. Пиши мне лучше о себе, о своём здоровье», – так безжалостно пресёк Пушкин её робкие поэтические опыты.

Думаю всё же, не стоит сожалеть о Натали-поэте. Главное, что она была музой Поэта…

Лариса Черкашина: …и матерью его детей. За шесть лет супружества Наталия Николаевна родила четверых! И носила, и рожала их очень тяжело. Да и после родов болела, неделями не выходила из своих комнат.


Почему Натали всё-таки вышла замуж, а не осталась вдовой Пушкина? Да она исполнила последнюю волю мужа – после траура выйти замуж за порядочного человека!

В Вашей книге есть приложение «Годы жизни Н.Н. Гончаровой-Пушкиной- Ланской» (некая первая попытка биографии по годам и дням). В ней меня поразили две даты за один и тот же год. В мае родила сына – «мучилась дольше обыкновенного», замечает Пушкин. А уже 1 ноября сестра Наташи извещает брата – Натали беременна и «находится в самом жалком состоянии».

Лариса Черкашина: А сколько забот иного рода предстояло ей нести! Сам Пушкин тревожился, оставляя молодую жену одну с малыми детьми (зачастую без денег!), как-то она справится с таким ворохом домашних дел. Да ещё поручал ей вести собственные дела, связанные с изданием книг, журналов, просил о встречах с нужными ему людьми, спрашивал её совета. Ведь для того, чтобы исполнить просьбу мужа: «Что Плетнёв? Думает ли он о нашем общем деле?», – надо было быть в курсе всех вопросов – и творческих, и финансовых, касавшихся издания нового альманаха. Вот и кукла!

А муки ревности верной спутницы любви, что сполна довелось испытать Натали? Поводы к тому были, и Пушкину приходилось вечно оправдываться. Вспомнить хотя бы свидетельства Софьи Карамзиной о частых и искренних страданиях «мучениями ревности» жены поэта, возникающих из-за того, что «посредственная красота и посредственный ум других женщин не перестают кружить поэтическую голову её мужа…» Однажды Пушкин получил от жены пощёчину, давшую ему повод со смехом и гордостью рассказывать друзьям о «тяжёленькой руке» своей Мадонны.

А не кажется ли Вам, что искажённый образ пушкинской Мадонны – эхо его смертельной дуэли? Ведь и поныне многие убеждены, что Наталия Николаевна изменяла мужу с красавцем-повесой Дантесом, хотя сам поэт считал её невинной?

Лариса Черкашина: После гибели мужа Наталия Николаевна тяжело страдала. Её муки вызывали горячее сочувствие окружающих: несколько дней не прекращались страшные конвульсии такой силы, что ноги касались головы, расшатались все зубы, ночами напролет она рыдала и призывала к себе Пушкина… С большим трудом её спасли от безумия.





Владимир Гау. Портрет Натальи Николаевны Пушкиной, урожденной Гончаровой. 1843

В те горькие февральские дни Натали было ниспослано утешение. Беседы с духовником царской фамилии. Ныне имя протопресвитера и доктора богословия, члена Святейшего Синода Василия Бажанова известно немногим. А когда-то его слову внимали российские монархи, помазанники Божии. Многие годы ему исповедовались Николай I и Александр II, императрицы, наследники. Сколько же дворцовых тайн унёс с собой в могилу Василий Бажанов!

Князь Петр Вяземский пишет, что вдова поэта каждый день исповедуется о. Бажанову, и что тот «очень тронут расположением души ея и также убежден в непорочности её». Более того, называет свою духовную дочь «ангелом чистоты». Свидетельство поистине бесценное! Но, к несчастью, не услышанное в хоре голосов, судивших 24-летнюю вдову.

Наталия Николаевна была истинной христианкой, воспитанной с детства в строгих православных традициях. О чём на исповеди поведала она духовнику? Какой груз лежал на её сердце? В чем корила себя? Не могла она утаить о роковом свидании с Дантесом в ноябре 1836-го. То был тайный сговор, обман, ловушка, и она попалась в неё…

Значительно позже Наталия Николаевна признавалась: «Я слишком много страдала и вполне искупила ошибки, которые могла совершить в молодости…» Заметьте, «могла совершить»! И сам Дантес – одно и главных действующих лиц кровавой драмы – сделал необычное признание. И ему можно верить, ведь писалось то не для публики: «Она была столь прекрасна, что казалась ангелом, сошедшим с небес… Она осталась чиста и может высоко держать голову, не опуская её ни перед кем в целом свете. Нет другой женщины, которая повела бы себя так же».

Стоит ещё раз вчитаться в строки из писем князя Вяземского – в них ключ к запутанной дуэльной истории: «Пушкин и его жена попали в гнусную западню, их погубили»; «Адские сети, адские козни были устроены против Пушкина и жены его».

Шаг за шагом, документ за документом скрупулезно, внимательно перечитывая известные строки, находя новые, Вы убедительно развенчиваете обвинения жены поэта.

Лариса Черкашина: И вот последнее, – почему Натали всё-таки вышла замуж, а не осталась вдовой Пушкина? Да она исполнила последнюю волю мужа – после траура выйти замуж за порядочного человека! Только её траур длился не два года, как просил на смертном одре поэт, а целых семь лет! И годы вдовства – тяжелейшие для неё: безденежье, почти нищета, а нужно было растить четверых детей, думать об их воспитании.

Мне повезло, я нашла в Пушкинском Доме, в рукописном отделе, письма Наталии Николаевны, адресованные одному из ближайших друзей поэта – покойного мужа – Петру Плетнёву. Раньше они не привлекли внимания исследователей, поскольку хранились в архиве Плетнёва. Вот она – счастливая находка! Сколь много неожиданных в них откровений! Будто вскрыли чёрный ящик с давным-давно потерпевшего катастрофу самолета, воссоздали по фрагментам магнитную ленту и… зазвучали голоса из небытия. Вдова поэта обращается с просьбой одолжить ей немного денег, ей так неловко: «Ради Христа, не осудите…» А ведь в то время к ней сватались многие именитые и состоятельные женихи, но её дети для них были помехой. «Кому мои дети в тягость, тот мне не муж!» – говорила Наталия Николаевна.




Н. И. Фризенгоф. Дети А. С. Пушкина. 1839. Рисунок

Генералу Петру Ланскому, второму её супругу, дети поэта не были в тягость. Напротив, стали для него родными, такими, как и трое появившихся на свет дочерей. Да и сама Наталия Николаевна признавалась: «Положительно, моё призвание – быть директрисой детского приюта: Бог посылает мне детей со всех сторон…»

Вот ещё одно весьма знаменательное письмо её из архива Плетнева. «Наконец завтра в три часа назначено у нас свидание насчёт нового издания «Сочинения Пушкина»; пожалуйста, любезный Петр Александрович, не откажите приехать: я дорожу вашими советами». Нет, не случайно, не зря поэт, литературный критик, издатель, ректор Санкт-Петербургского университета Петр Плетнев просил Грота: «Не обвиняйте Пушкину. Право, она святее и долее питает меланхолическое чувство, нежели бы сделали это многие другие».

Как случилось, что Вы взялись за эту тему?

Лариса Черкашина: Моя фамильная пушкиниана началась почти одновременно по отцовской и материнской линиям. И точкой её отсчета стал военный 1941 год, когда отец принял свой первый бой под Полотняным Заводом, где гостил Пушкин со своим семейством. И где старший лейтенант сибиряк Андрей Черкашин поклялся, если судьбе будет угодно оставить его в живых на той войне, как в этом первом бою, – безраздельно посвятить свою жизнь Пушкину.

А мама – москвичка Евгения Соколова, чьи годы студенчества в Первом медицинском совпали с «роковыми сороковыми», проходила стажировку в институте нейрохирургии у профессора Арендта. Нет, не у однофамильца знаменитого петербургского хирурга, пытавшегося спасти жизнь раненого поэта и первым объявившего Пушкину, что рана его смертельна, а у его родного правнука Андрея Андреевича Арендта. Обстоятельства поистине знаковые. К слову сказать, такое же имя и отчество будет носить её супруг, мой отец, известный пушкинист-генеалог, «взрастивший» родовое древо поэта.

Я росла в доме, где самую большую стену занимал ватман, вычерченный папиной рукой, с пушкинским древом. И, как у каждого древа, у него есть свои корни, берущие истоки из глубин нашей истории, от князя Рюрика – начало русской государственности – и собственная крона: многочисленные потомки, живущие ныне по всему миру. Об этом моя первая пушкинская книга. Вместе с отцом побывала во всех пушкинских усадьбах.

Так случилось, что жена поэта никогда не была в Болдине, но её имя, я считаю, осталось в истории самой поэтической пушкинской усадьбы: его хранят деревья – Натальины сосны. Посаженные сыном Александром у барского особняка во Львовке по просьбе Наталии Николаевны – по четыре сосны с каждого угла дома в память о детях её и Пушкина. И верно, давая наказ старшему сыну, вспоминались ей тогда и сосны в Михайловском, воспетые великим мужем…




Наталья Николаевна Пушкина-Ланская, в девичестве Гончарова. Начало 1860-х гг. Фотография. Всероссийский музей А. С. Пушкина

Благодаря отцу я познакомилась с наследниками рода Гончаровых, подружилась с правнуком поэта Григорием Григорьевичем Пушкиным. Мне довелось побывать во многих странах – везде, где чтят память Александра Сергеевича и Натали и где живут потомки самой поэтической русской четы.

«Бывают странные сближения», как говорил Александр Сергеевич…

Лариса Черкашина: Но это внешнее обрамление вопроса. Известно – не автор выбирает своих героев. Хочется верить… Как-то в одной из журнальных рецензий меня назвали «защитницей тени», – высшая похвала! А вот совсем недавний отклик в Интернете: автор «отстирывает белые одежды Натали». Согласна, ведь столько грязи было брошено в неё. Ни одна женщина в истории русской литературы не была так нещадно оклеветана, как Наталия Пушкина. Она лишена была права голоса – Натали молчала более полутора столетий, а так хотелось её услышать…




И.К. Макаров. Портрет Н.Н. Ланской. 1849

Голос сберегли старые письма, впервые опубликованные писательской четой: И. Ободовской и М. Дементьевым. Духовный мир избранницы поэта всё ещё не познан, а миф о пустой бездушной красавице, сыгравшей роковую роль в судьбе поэта, жив и поныне.

О заслугах Наталии Пушкиной перед отечественным пушкиноведением почти забыто. А ведь это она сохранила все рукописи поэта, вплоть до счетов и расписок, его письма и дневники. Сберегла пушкинские реликвии, в их числе и святую ладанку с частицей Ризы Господней, которую поэт всегда носил на груди.




К.Лаш. Портрет Н.Н.Пушкиной

Научила детей боготворить их великого отца. Вступилась за честь мужа, когда опекун детей поэта г-н Отрешков-Тарасенко вздумал от своего имени преподнести известной библиотеке пушкинские автографы, им украденные. Посчитав соединение имени Пушкина с именем низкого человека «клеймом» поэту: «что дети Пушкина за счастье почтут принести в дар Императорской публичной библиотеке те же самые автографы, но только от своего имени», Наталия Ланская пишет негодующее письмо барону Корфу, директору библиотеки. Сколько душевной боли в письме вдовы поэта, как борется она за светлое имя погибшего мужа: никакая тень не должна омрачать его. Письмо – как вызов на поединок. У неё была своя дуэль… Теперь и судите, права ли Анна Ахматова, утверждавшая что «никакого культа Пушкина после его смерти в доме у вдовы не было»?

…Были ещё в моей жизни дни и месяцы работы в архивах и библиотеках, путешествия по местам былой жизни героини, работа над фильмом «Натали. Три жизни Натальи Гончаровой». Случались и фантастические истории. В Пушкинском музее на Пречистенке (в экспозиции!) я увидела в записной книжке поэта рисунок и атрибутировала его как портрет Натали. Для меня это стало неким подарком свыше.

- Как мы видим, открытия, связанные с магическим именем избранницы Пушкина, случаются и в новом столетии. И доказательство тому – книга Ларисы Черкашиной, которая только-только появилась на свет. Вглядываюсь в фотографию мемориальной доски и вдруг замечаю, что поэтически-доверчивый взгляд юной прелестницы, отмеченный художником, под рукой современного скульптора приобретает несколько иные черты. Страдальчества? Укоризны? Неужто это изображение к 200-летию Н. Н. Гончаровой так и останется фотографией в книге? Любя свою великую историю, как небрежны бываем мы к судьбе отдельного человека…

Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.

Эти знаменитые стихи написаны о невесте. Но вот, спустя годы, строки о жене в личном послании: «Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете,- а душу твою люблю я ещё более твоего лица».

Она была для него Мадонной и в жизни, как в стихах. И тем самым осталась Мадонной в поэтической истории России. Вот что есть главное в этой книге и должно быть главным для нас – выбор Поэта. Он же «наше всё», как любим мы ныне повторять и часто, увы, всуе…

Инна Руденко