Яшкина капуста

Задумал заяц Яшка посадить огород. Недаром нас люди ворами зовут, за нами охотятся, — сказал он зайчихе. Немало наш брат огородам вреда приносит. Сколько мы осенью чужой капусты поедаем? То-то... Любишь капустой лакомиться, так посади ее, поливай ее, вырастет — слаще краденой будет.
И взялся Яшка за дело. Встал чуть свет, начал грядки копать. Шел мимо медведь, остановился.
Ты что это. Яшка, в земле копаешься?
Огород думаю, Михаила Иванович, посадить, капусту, морковь, горох деткам сахарный посею.
Мотнул головой медведь.
Молодец, Яшка, серьёзный ты заяц. Дело задумал. Хвалю.
Яшкины соседи-зайцы узнали про его затею.
— Виданное ли дело, чтобы зайцы огородничали! — сказал старый заяц Седой Клок. Отроду написано нам воровать в огородах, значит, так тому и быть. А Яшка нас, зайцев. учить задумал.
Самые горячие зайцы предложили навалиться на Яшку скопом и так его потрепать, чтобы он и думать забыл о своей затее. Особенно горячился сын Седого Клока — Острые Уши.
—Да что же это, братцы! — кричал он, поглаживая лапами свои усики. — Ведь Яшка на всех нас- плюёт. Я вас, мол, знать не знаю, огород копаю. Вы воры, а я честный. Обидно это, братцы! Надрать ему за это уши, пусть высоко не возносится.
Но Седой Клок сдержал молодых.
Не трогайте Яшку. Пусть огородничает. Вырастет морковь и капустка, не миновать ей наших зубов. Далеко за лес мы на людские огороды бегали, а теперь в самом лесу Яшкин огород взрастёт. Поняли, какая нам от этого выгода?
Всё лето Яшка на огороде усердно работал. С берестовым ведёрком к ручью по воду ходил, капусту свою поливал. В иной день, когда солнце жарко припекало, раз по пятьдесят к ручью с зайчихой сбегает. И себя, и зайчиху замучил. Оба худые стали. Зато капуста уродила на славу — кочаны большие, тугие и сладко пахнут.
Дал Седой Клок зайцам команду:
— Настала пора, ребята, Яшку проучить. Айда на его капусту!
Помчалась заячья орава к Яшкиному огороду. Впереди всех Седой Клок. И отставать не хочет, и тяжело впереди бежать. Хорошо, что Яшкин огород недалеко был, а то отстать бы старому нору. Остановился Седой Клок, дух перевал. Смотрят зайцы, а на Яшкином огороде капусты нет, одни кочерыжки из земли торчат. Убрал Яшка свою капусту.
Стал Острые Уши на задние лапы, расправил усы.
— Да что же это такое, братцы! Обманул нас Яшка. Думали мы его капустой полакомиться, а он её убрал. Проучить его следует. Давайте вздуем его! Уши ему надерём!
Гут сам Яшка из кустов выглянул.
— Что за шум, братцы? По какой причине?
— Бессовестный! — крикнул ему Острые Уши. — Ты куда с огорода капусту убрал? Сам есть её думаешь, а нам одни кочерыжки оставил! Подавай нам нашу капусту.
Подавай! Подавай! — закричали зайцы. — Не то мы тебе такую трёпку устроим, вовек не забудешь.
— Зачем же, братцы, трёпка, — сказал Яшка. — Вы в гости ко мне пришли? Милости прошу. Только не шумите. У меня в гостях Михайла Иванович, а он шуму не любит.
Врёшь ты! — рассердился Седой Клок, — Станет к тебе Михайла Иванович ходить.
Не ответил Седому Клоку Яшка, в кусты нырнул. Зайцы за ним. Видят — на полянке медведь на пеньке сидит, большую морковку жуёт. Зайчиха в белом переднике капусту шинкует, резаной в кружочки морковкой пересыпает, в бочку кладет. Яшкины дети матери помогают.
Глянул медведь на зайцев.
— Капусты хотите? Ах вы, лентяи!
И так заревел, что жадная орава без памяти во все стороны разбежалась.
Наступила зима, холодно зайцам, голодно. А Яшка в теплой норе сидит, зайчиха ему пироги с капустой печет.
Недаром лето потрудился.

Голубой мухомор

Под старой березой вырос мухомор. Немало их в лесу наплодилось — высоких, тонконогих. с красными шляпками, а у этого, что под березой вырос, шляпка была голубая. Лесные мошки и букашки, мотыльки и гусеницы, увидев новый мухомор, диву дались:
Красавец! — сказал мотылек. — Полдня на белом свете живу, а впервые голубой мухомор вижу. Другого такого, наверно, и нет в лесу.
— Да, —сказала гусеница. -- Это единственный. Я знаю, мне с моей ветки далеко видно.
Мошкара полетела на болото пригласить старого комара посмотреть на диковинный мухомор. Хоть и недосуг было комару, но полетел он к берёзе. Увидел мухомор, загудел от удивления.
— Может, братцы, это и не мухомор вовсе? Не гриб ли над грибами?
Случилась тут муха-зеленуха:
— Уж-ж-ж-ж я всюду побывала, многое видала. Верно, это и есть гриб над грибами.
Наслушался голубой мухомор похвал и толков о себе и вообразил, что он действительно самый красивый, самый лучший гриб в лесу.
— Недаром я голубым вырос. Вон под осиной сколько мухоморов с красными шляпками. И все их сторонятся. Ни мотыльки, ни мушки, ни букашки их знать не хотят, а возле меня вьются. И старый комар с болота ради меня прилетел. Я всех лучше. Одно плохо — расту я под берёзой, а она меня от солнца закрывает. Будь я на опушке, то и солнце увидело бы, какой я красавец.
И начал мухомор тянуться вверх. И чем выше тянулся, тем тоньше становилась его ножка.
Куда тянешься, глупый? — спросила береза. — Хорошие грибы от солнца в тень прячутся. Грузди и боровики по шляпку в земле сидят.
— Я самый лучший, самый красивый!  Я — гриб над грибами! — гордо ответил голубой мухомор. — Хочу показать себя солнцу, а ты меня ветками закрываешь.
— Ладно, — прошелестела берёза, — Будь по-твоему.
И ветки над мухомором убрала.
Увидело солнце мухомор, стало его припекать.
Уф, жарко! — пожаловался мухомор. Прикрой меня, берёза! Боюсь я, совсем сгорю.
Нет уж, получай, что хотел, — ответила берёза.
Сморщился голубой мухомор от солнца, почернел, стал клониться к земле, тонкая ножка его не выдержала и сломалась.
И никто не узнал его: ни старый комар, ни муха-зеленуха, ни гусеница. А через день он сгнил.
Так со всеми бывает, кто ничего не стоит, а много о себе думает.