Лесные песенки

Пришла весна.
Начало в лесу хозяйничать солнце.
Под кустами и деревьями растопило остатки снега. Много в лесу стало луж, больших и маленьких. Как в зеркало смотрятся в них молодые берёзки, прихорашиваются; роняют с веток светлые капли, и звон от этих капель по всему лесу идёт.
 Приходят зайцы к лужам воду пить, напьются и долго слушают, как весенние капли свои песенки вызванивают. Сорвётся капля с ветки — динь в лужу упадёт. Чем сильнее пригревает солнце, тем больше капель с веток срывается. Зайцы слушают:Кончится эта песенка. начинается другая под старой липой:По капли, что падают с веток ольхи в глубокую, полную весенней воды колдобину, перезванивают тонкозвонные капельки старой липы:Услышан это. зайцы вприпрыжку спешат к ольховой колдобине, смотрят в её воду: чистая она до самого дна, а на дне густо лежат сосновые иглы, что нападали с веток сосны прошлым летом. 
Хорошую купель приготовили ольха и сосна для новорождённого месяца. Старая зайчиха знает, что вода, настоянная на хвое, очень полезна для здоровья, советует своим детям её пить, но зайчата слушают, что вызванивают капли:Старая зайчиха не один год в лесу живёт. знает, что отойдёт апрель и от воды в колдобине ничего не останется.
Напрасно вы, капельки, хвастаетесь
Своей колдобиной, и она к маю высохнет. И от вас ничего не останется.
А капли: Слушали бы зайцы капельные песенки всё утро, но тут из-за осинника показалась лиса. Наверное, пить захотела, к колдобине, что пол ольхой, торопилась. Бросились зайцы врассыпную. И песенки тоже кончились. До следующего утра.

Кленовый лист

Северный ветер сорвал с клёна золотой лист и понёс его по дороге. На перекрёстке северный ветер встретился с восточным, братья обнялись и на радостях так высоко подняли кленовый лист, что он задрожал от страха. На клёне лист рос на самой верхушке, видел крыши деревни, журавли колодцев, гнездо аиста, а с высоты, на какую его подняли братья-ветры, деревня показалась такой маленькой, что её можно листом накрыть. Степь внизу без конца и края, на ней серебряная ленточка-река брошена, осенний лес золотеет верхушками. «Вот бы мне в лес упасть. — подумал лист, — рассказал бы я своим братьям, как высоко меня ветры подняли...». А ветры швырнули его в дождевую тучу и оставили в ней. Северный ветер, устав за день, забился в лес и лёг там отдыхать, а восточный, — он ещё мало поработал сегодня, — погнал тучу по небу. Туча скрыла от кленового листа и небо, и землю, ничего не видно ему стало. Но вот выпал он из тучи и увидел, что дождевые капли тянут его вниз на что-то большое, каменное, занявшее собою всю землю. Это был город, на крыши и мостовые которого туча пролила свой дождь.
— Вот я и летаю! -- крикнул лист мелькнувшей мимо него ласточке, но та торопилась поскорее добраться до своего гнезда и не слышала похвальбы листа.
Множество чёрных, блестящих под дождём крыш увидел кленовый лист внизу, а над крышами высилась башня и на остром её шпиле вертелся под ветром железный петушок-флюгер.
«Вот здесь бы мне и остаться, — подумал кленовый лист, глядя на шпиль. — Здесь, как на дереве, — высоко, а на дереве я тоже рос на самой верхушке. И ветры поднимали меня под тучи. Я высоты не боюсь...»
— Петушок, возьми меня к себе! — крикнул кленовый листок. — Будем вместе жить!
Петушок повернулся к листу на своём скрипучем шпиле, но его ответа лист не услышал. Ветер подхватил лист и пришлёпнул его к оконному стеклу высокого дома. Там мокрый лист и остался. Дождь шумел по крыше, рядом с окном водосточная труба весело напевала:И без конца труба повторяла свое:И как не надоест тебе, — сказал кленовый лист, — петь одно и то же. Я недавно прилепился к оконному стеклу, а мне, признаться, скучно тебя слушать.
Долго я молчала, ответила водосточная труба, — Давно уже не было хорошего дождя, и внутри меня все пересохло. Летом воробей, — до чего глупая птица, — захотел в моем колене устроить гнездо. Натаскал пуха, соломинок, тряпок, на эту перину воробьиху привел. Я ему говорила: недолго тебе здесь жить, пойдет вода и смоет твоё гнездо. Устраивайся на чердаке, мод крышей... Не послушал меня воробей. Влез в колено и всё чирикал со своей воробьихой. А ночью пошёл дождь, вода хлынула с крыши, в меня влилась и потащила воробья, воробьиху, их перину вниз, на тротуар швырнула. Еле жив остался воробей. До сих пор на меня сердится. А я-то здесь при чём? Я предупреждала... Да что мне с тобой разговаривать?! Лучше петь:В углу окна над форточкой кленовый лист увидел гнездо ласточки. Хозяйка его высунула наружу головку и чирикнула детям, что для прогулки время ещё не настало. Дождь идёт.
Эх, ласточка. — сказал кленовый лист, — взяла бы ты меня и отнесла в поле, к родному клёну, чего мне здесь липнуть к оконному стеклу. Я высоты не боюсь. Сегодня я был очень высоко и летал над городом.
— Ты летал? — удивлённо чирикнула ласточка. — Видела я, как ты летал. Тебя носил ветер.
Нет, я летал, — упрямо повторил кленовый лист, — Вместе с тобою летал над городом.
— Если ты можешь летать, — ответила ласточка, — то лети к своему дереву сам.
Я туда не знаю дороги, да и стекло меня не пускает.
Дождь пройдёт, выглянет солнце, ты высохнешь, отпадёшь от стекла, тогда и лети.
И полечу. Мне ветер поможет. Высоко полечу, увижу родной клён, опущусь на его верхушку. Он меня ждёт. Но пока солнце покажется — долго ждать. Ты, ласточка, помогла бы мне подняться, как это сделали ветры, высоко-высоко, а оттуда я уж сам опущусь.
У меня своих забот хватает, — ответила ласточка, — стану я ещё возиться с тобой. Сколько-вас, опавших листьев, валяется в городе и в поле. Оставайся здесь, чем тебе плохо? От дождя ты укрылся, водосточная труба тебе поёт песни, а упал бы ты на мостовую, потащила бы тебя вода в подземную трубу, там бы ты и сгнил в темноте и грязи. А здесь ты ещё увидишь солнце.
И ласточка скрылась в своём гнезде.  Правду ли она сказала, что я клёну больше не нужен? — подумал лист, — Пусть это мне сам клён скажет, тогда поверю. Но кто мне поможет к нему добраться?
Водосточная труба между тем стала петь свою песню не так громко и живо, а медленно тянула:И умолкла.
—  Что с тобою? — спросил лист, — Почему не поёшь?
Труба молчала. Дождь прошёл. До следующего дождя труба умолкла.
На оконном карнизе появился воробей. Оправив взъерошенные перья, он запрыгал по карнизу, подбирая размокшие крошки. Воробьи были старыми знакомыми кленового листа. Немало их летом вертелось возле родного клёна.
—  Послушай, приятель, — обратился к воробью лист. — Помоги мне вернуться в поле, к родному клёну. Подыми меня высоко-высоко, как ветры подняли, а в поле я уж сам опущусь.
Да ну тебя! — ответил воробей, — Ни высоко, ни далеко летать у меня нет охоты. Я городской воробей и выше крыш не подымаюсь. Мой покойный отец строго наказал высоко не летать, да ещё за городом. Там и ворона, и ястреб меня схватить могут,  а на кого я в случае беды свою воробьиху оставлю? Сегодня и так чуть кошке в лапы не попал. Спрятался от дождя на чердак, стал шнырять — нет ли там какой поживы? Нашёл старую клетку, в ней когда-то канарейка жила. В кормушке конопляные зёрна остались. Стал я зёрна клевать. Очень вкусные
И не заметил, как возле дверцы клетки кошка появилась. Еле выскочил из клетки, совсем уже в кошкиных лапах был.
—  В поле кошек нет, — сказал кленовый лист.
—  Рассказывай, — чирикнул воробей.
А ястребы и вороны?
И улетел.
Тучи над крышами города рассеялись, показалось солнце. Оно пригрело окно, кленовый лист высох, отлепился от стекла, упал на оконный карниз, оттуда его снял лёгкий порыв ветерка.
—  Видишь, ласточка! — крикнул лист. —  Я летаю!
Но ласточка не ответила. Она наставляла своих детей, как нужно вести себя после дождя мл прогулке, потом стала говорить о предстоящем перелёте через море в далёкую тёплую сторону.
Отнеси меня к родному клёну, ветерок. сказал лист. Меня братья ждут.
Не нужен ты клёну больше, — прошелестел ветерок. — И все твои братья с него опадут, а весной на клёне вырастут новые листья.
Не хочется мне пропадать, ветерок. Ласточка говорила: упадёшь на мостовую, потащит тебя дождевая вода в подземную трубу и там ты сгниёшь...
А я тебя на тротуар опущу, — ответил ветерок. Может, кому-нибудь ты и понадобишься.
И ветерок опустил кленовый лист на тротуар.
Долго лежал на нём лист. Мимо него мелькали ноги прохожих. на мостовой гремели колёса. И никому не было до него дела. «Неужели я никому не нужен?» —думал он, вспоминая поле, родной клён, своё путешествие в город.
Под вечер его поднял мальчик.
Какой красивый лист, — сказал он. Золотой.
Мальчик принёс лист домой, пришил его к странице альбома, в котором было много засушенных цветов, листьев и трав. Соседом кленового листа оказалась гвоздика.
— Ты как попала сюда? — спросил её кленовый лист.
Меня сорвал мальчик в поле, — ответила гвоздика. — А ты как?
Мальчик закрыл альбом, положил его на этажерку. В альбоме стало темно и немного душно.
— Я очень рад, что меня взял мальчик. — сказал кленовый лист. — Я ему нужен.
Ведь клён меня больше не ждёт. Весной на нём вырастут новые листья. А здесь я смогу отдохнуть от своих скитаний. Тут лучше, чем на тротуаре, даже лучше, чем на окне. По крайней мере, здесь нет ни гордых ласточек, ни трусливых воробьёв. И ветры сюда не заглянут. А как высоко они меня подняли...
И лист рассказал гвоздике о далёком поле, где растёт родной клён, о ветре, что сорвал его с верхушки дерева и поднял под тучу, о петушке-флюгере, о поющей водосточной трубе, о том, как в ней неудачно поселился воробей.
Долго ещё слушала гвоздика своего бывалого соседа.